Вторая часть статьи основателя Воплощения Александра Пилипюка о духовных тропах Монголии, древней истории шаманизма и буддизма, демонах и героях, взлётах и падениях человеческого, сумерках и прозрениях Божественного.
Книги - это отдельные, каждый раз уникальные и всегда неповторимые путешествия, а книги, которые мы берём с собой в путешествия, удивительным образом вплетаются в важный отрезок жизненного пути. Интересно наблюдать, как дороги книги и путешествия в таких случаясь пересекаются, накладываются друг на друга и выявляют тайные тропы, пройти которыми выпадает совсем не часто. Такие синхронии - дары Духовных путешествий.
Бумажные пути Духовного путешествия в Монголию в 2023 году сложились из двух особых, увлекательных и глубоких книг, рассказывающих и о местах, которые нам предстояло увидеть своими глазами, о тропах, которыми нам доведётся пройти, но и о Богах и людях, неразрывно связанных с этими местами и тропами, ставших их легендами, растворившихся в непрестанном беге времени, но впитавшихся, кажется, в саму Монгольскую почву, в горы и пески, в воркование извилистых рек и развивающий буддийские флажки лунгта ветер степей - напевающих их имена, рассказывающих их истории.
Следующей книгой, связывающей не только историю Монголии и России, но и прошлое столетие с днём сегодняшним, вспомнилась книга Леонида Юзефовича «Самодержец пустыни» об эстляндском бароне, белом генерале и монгольском хане Романе Фёдоровиче фон Унгерн-Штернберге (1886-1921). Унгерн — один из самых загадочных персонажей нашей истории, в котором соединились полюса спасителя человечества и жестокого фанатика. В конце наших девяностых его имя заиграло вновь своими мрачными, но притягательными красками с выходом романа Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота», где в сконденсированном образе Чёрного барона Юнгерна, защитнике таинственной «Внутренней Монголии», командире Особого Отряда Тибетских Казаков, инкарнации бога Войны, контролирующего Валгаллу читаются черты Унгерн-Штернберга.
Недолгая, но яркая жизнь Унгерна увлекательнее любого вымысла. В одной личности сошлось, казалось бы, несовместимое - жестокий военачальник, сдирающий кожу с живых жертв, которыми часто становились его собственные воины, и буддист, держащий при себе нескольких полевых лам; муж китайской принцессы и избегающий женщин маньяк, отдающих захваченных девушек на растерзание своей изголодавшейся сотне; провидец, обходящий стороной расставленные капканы и попавший в руки красным по нелепому стечению обстоятельств. Что правда в истории Унгерна, что вымысел, зачастую подогреваемый им самим - не разгадать. Они также слились в его личности, во-многом мифологической, как сходится человеческое и архетипическое, когда выпадает судьбой страшный век.
Юзефович поднимает и удерживает разные взгляды, материалы и источники, балансируя на поле парадоксов, за счет чего фигура барона оживает на страницах документального романа, увлекает и притягивает, тут же отталкивая, вызывая ужас, отвращение, усмешки и обесценивание, и вновь вырастая выше своего и без того гигантского роста - в рост своего времени.
Старший научный сотрудник отдела Кореи и Монголии Института востоковедения РАН С.Л. Кузьмин считает, что кровожадность барона в значительной степени преувеличена. Опираясь на документальные свидетельства, он не находит подтверждение извращенным пыткам и бессчетному количеству жертв. Но слух о кровожадном бароне развевался по монгольским степям, залетая в самые отдаленные селения. Одни монголы считали его воплощением Чингисхана, другие - бога войны Джамсарана.
Особо жуткие слухи, как и воинские заслуги, максимально сконцентрировались в судьбе монархиста Унгерна, считавшего теократию идеальной формой монархии, в момент отречения императора Николая II от престола. В поисках фигуры, воплощающей соединение Земли и Неба, он устремился на восток и нашел её в лице Богдо-гэгэна, Святого Владыки, главы буддизма Монголии. Считается, что линия Богдо-гэгэнов, третьей фигуры северного буддизма после Далай-ламы и Панчен-ламы, также Хубилгана (перерожденца), берёт начало от ближайшего ученика Будды Шакьямуни Ананды и констеллируется в жизнях самых значимых буддийских мастеров. С семнадцатого века воплощаясь в преемственной линии Богдо-Гэгэнов, эта древняя эманация явилась выражением как религиозной, так и политического власти Монголии. Живой Будда для монголов и идеальный монарх для Унгерна, считавшего, что «самое наивысшее воплощение идеи царизма — это соединение божества с человеческой властью, как был Богдыхан в Китае, Богдо-хан в Халхе и в старые времена — русские цари».
Последний монгольский Богдо-гэгэн VIII установил в стране теократическое правление и независимость от Китая, за что был отстранён последними и взят под стражу в качестве устрашающего удара по верующим монголам. Именно Унгерн разработал и осуществил спасательную операцию, в результате которой с наглым остервенением и филигранной тактикой выкрал Владыку, и восстановил в Монголии абсолютную монархию. За своё спасение Богдо-гэгэн пожаловал барону титул хана, жёлтый халат, ставший его единственной униформой и распознал в нём воплощение Махакалы, чёрного защитника Учения, изображаемого обычно в гневной форме, но пришедшего изначально из индуистского пантеона, как одна из манифестаций Бога Шивы. Это такая энергия Шивы как время (кала) - великое (маха), абсолютное, архетипическое время, время внебытия - время «Ночи Брамы», пралайи, наступающей по окончании кальпы или «Дня Брамы».
Унгерн мечтал возродить империю Романовых путем раздробления России и внедрения панмонголизма, веря, что Свет - с востока. Все Романовы, начиная с Екатерины II считались перерождениями Белой Тары, воплощением беспредельного сострадания, а Николай II - Цаган-Ханом - Великим Белым Царём. Планы барона отвечали умонастроениям эзотерических течений, воззрениям духовидцев и прозрениям поэтов того времени, но сбыться им было не суждено.
В ночь с 16 на 17 июля 1918 года царская семья была расстреляна в Екатеринбурге. Ровно 105 лет назад. Монголы, а вместе с ними и Унгерн, были уверены, что все обрушившиеся на Россию несчастья происходят, как пишет Юзефович, «от того, что «мо орос» плохие русские, убили Цаган-Хагана. Но есть и хорошие русские — «сайн орос», которые пришли, чтобы защитить Богдо-гэгена от плохих китайцев, тоже хотя и не убивших, но изгнавших своего императора».
Красноармейцы схватили Унгерна вместе с группой его монгольских воинов, которые незадолго до этого сами пленили изнуряющего их барона после множества неудавшихся попыток убить его. Они хотели сдать Унгерна белым, посчитав бессмертным, но случайно вышли на красных. Вначале красноармейцы даже не поняли, кто им достался, а потом долго не могли поверить, но уж поверив, радости не было предела. Судебное слушание длилось 5 часов 20 минут, после чего кровавый барон был казнён. Его расстреляли через три года после царской семьи. Когда Богдо-гэгэн узнал о смерти хана Унгерна, каждый монастырь Монголии разнёс по степи звуки траурных молебнов. Ещё через три года умрёт от рака горла и сам Богдо-гэгэн, живое божество Монголов, монархия будет ликвидирована, а правящая монгольская народно-революционная партия наложит запрет на поиски новых перерождений монарха.
Удивительная судьба человека «без Царя в голове», но так отчаянно Его искавшего и настолько сильно слившегося в Его поиске с Духом своего времени и Духом вневременья, архетипической энергией Махакалы, что стал Его выражением, живой мифологемой, поистине нуминозной (и привлекательной, и ужасающей); этой судьбой раздавленным и ею же воспетым.
Я слышал: в монгольских унылых улусах,
Ребенка качая при дымном огне,
Раскосая женщина в кольцах и бусах
Поет о бароне на черном коне...
И будто бы в дни, когда в яростной злобе
Шевелится буря в горячем песке, -
Огромный, он мчит над пустынею Гоби,
И ворон сидит у него на плече.
Арсений Несмелов
