Ежегодный психодайджест о главных киновпечатлениях года от основателя Воплощения Александра Пилипюка
Предупреждение!
18+
Текст содержит спойлеры.
To sleep, to dream, to keep the dream in reach
To each a dream, don’t weep, don’t scream
Just keep it in, keep sleeping in
What am I gonna do to wake up?
На юге Франции есть пещера, которую считают одним из наиболее сакральных мест человечества. Это пещера Шове. Её населяли наши далёкие предки около 37 тысяч лет назад, а примечательна она тем, что заваленная камнями и запечатанная естественным образом во время ледникового периода, она отлично сохранила наскальные рисунки людей того времени. Рисунки запечатлели животных, окружавших тех людей. Тарпаны там изображены с восемью ногами, бизоны и зубры также имеют на несколько пар ног больше, что подразумевает динамику, бег, движение. Стены пещеры волнистые, что при факельном освещении придаёт изображениям трёхмерность. Вернер Херцог в 2010 году снял о ней фильм «Пещера забытых снов», в котором предполагает, что таким образом, древние люди запечатлевали не только свой быт, но и свои сны, а динамический характер изображений позволяет считать их прообразом кинематографа.
Сны и кино тесно связаны. Часто великие режиссеры (Феллини, Тарковский, Линч и мн.др.) отталкивались от собственных снов в своих работах. При этом много фильмов напрямую посвящено снам, а какие-то и вообще сняты сквозь призму сновидческой реальности. Не удивительно, что кино представляет такой интерес для психоанализа. Любопытен факт, что психоанализ зародился примерно в одно время с кинематографом. И хотя Фрейд скептически к нему относился (и даже отказался за внушительный гонорар поучаствовать в работе над фильмом патриарха Голливуда, продюсера Сэмюэла Голдвина) сотрудники Фрейда и ученики, последователи психоаналитической теории начали опираться в своих работах на кинематограф (Отто Ранк с работой «Двойник»), и даже участвовать в создании кинофильмов (Карл Абрахам и Ханс Закс консультировали Георга Вильгельма Пабста при создании его «Тайн души»). А Лакана и вовсе можно считать одним из родоначальников кинокритики. Сейчас невозможно себе представить психоанализ без исследования такого проявления души человека как кинематограф, как и кинематограф без исследования тайн души человека.
Вот и лучшие фильмы этого года словно вырастают из снов («История призрака»), живут в них («Твин Пикс», «Кайлийская меланхолия») и их рассказывают («О теле и душе»). Они невольно отсылают к тем пещерным художникам и сновидцам, заявляя: человек, прежде всего, - homo somnus или человек спящий. Что же, как не Via Regia наши сновидения, если целая треть жизни отведена под сон? Треть жизни, лежа в кровати и при этом пребывая не только в ней, но и где-то ещё.
Игра Джералда / Gerald's Game. Майк Фланеган
Практически на протяжении всего фильма («Игра Джеральда») героиня Карлы Гуджино, Джесси лежит в кровати, находясь то наяву, то во сне, то в некоем промежуточном состоянии - одно перетекает в другое, в третье, смешивается, погружая героиню в глубины собственной психики. Муж, лежащий мёртвым у кровати, оживает в воспалённом разуме Джесси и становится проводником сквозь пласты её бессознательного к вытесненным и забытым моментам жизни. Тут интересная метафора и психотерапии в том числе, ведь зачастую в самой низшей точке кризиса именно погружение в тёмные воды души помогают «встать с кровати». Джесси прикована наручниками к кровати и встать не может, а в дом уже проник бродячий голодный пёс. Конечно, прикована она на самом деле к своему прошлому и травме, но только после погружения в них у неё получается встать с кровати.
Похожий сюжет об интеграции теневого, вытесненного и отрицаемого, и распаковывающегося сквозь цепь сновидений, только теперь уже посмертных, содержится и в техно-драме «Кошмар». Во вступлении фильм предупреждает о наличии мерцающего стробоскопического света и необходимости смотреть его с громким звуком. Так режиссер пытается добиться похожего на транс или сон эффекта при просмотре, который должен описать и состояние отдельно взятой мечущейся души в подростковом возрасте, но и семейную и общественную установки по отношений к ней.
Сны этих фильмов, смешиваясь с реальностью говорят и о том, что треть жизни - это довольно оптимистичные оценки. Гурджиев, например, писал, что большую часть жизни мы видим сны наяву, когда человек не осознаёт ни себя, ни последствий своих действий и слов, он - машина управляемая внешними влияниями; не он делает, а с ним всё случается, а чтобы делать необходимо пробуждение. Психоанализ обогащает этот образ машины ещё и внутренними бессознательными влияниями, управляющими человеком. По мнению классического анализа они, конечно, во многом связаны с влияниями внешними, такими как история жизни и особенно детства («Женщины XX века», «Дональд плакал»), но каждая такая история проживается индивидуально, становясь внутренним содержимым, влияющим на всю дальнейшую жизнь изнутри («Всего лишь конец света») и формирующим сценарии сновидений и снов наяву.
Поэтому снам важно быть увиденными и осознанными, поэтому они рассказывают себя каждую ночь и каждый день. О чём эти рассказы? Какую историю рассказывает сон нашей жизни? Такими вопросами уже который фильм задаётся Теренс Малик, гениальный оператор которого (Эммануэль Любецки) в очередной раз помогает ему создать это невыносимо прекрасное изображение сновидческой реальности, ото сна которой так сложно проснуться. Но в этом фильме («Песня за песней») он идёт дальше, чем в предыдущих работах, показывая выход из такого сна. Главный герой вырывает себя из богемного круга музыкантов и прожигателей жизни Лос-Анджелеса, порхающих в небесах оживших снов. Эти сны покрыты звёздной пылью - роскошь домов, череда любовниц и статусных знакомств не приносит им радости, смерть близких - горя. Всё - лишь пыль, всё обесцвечено и обессмыслено. Тем символичнее выглядит выбор героем простой жизни, когда мы видим его «приземлившимся», лёгшим и обнявшим землю. Не удивительно, почему этот фильм провалился в прокате. В нём американская мечта разоблачённо обнажена до американского сна, что на английской обозначается одним и тем же словом. Как в фильме Рубена Эстлунда («Квадрат») разоблачена и уснувшая Европа, с её политкорректностью и толерантностью.
Идея, что мы живем внутри сна является одной из центральных 18-часового Magnum Opus Дэвида Линча «Твин Пикс: Возвращение», в котором хорошо знакомый нам агент Дэйл Купер, подобно Орфею, спустившемуся в подземное царство Аида за Эвридикой, пытается вывести Лору Палмер из Чёрного вигвама. Это путь пробуждения души к иной реальности, кроме как разделенной на черное и белое (Вигвамы; светлый Купер первых сезонов и его тёмный доппельгангер в «Возвращении»).
Кино воздействует на нас через отождествление, идентификацию с героями, событиями и местами, что зачастую вызывает в нас сильные переживания, поднимая пласты психического материала. Поэтому и фильмы, как сновидческая реальность, но и как более осознанные сны, могут помочь привнести осознанность в нашу повседневность, через идентификацию, рефлексию и осознавание себя в миг непосредственного переживания кино-сна. Французский психоаналитик и соавтор нескольких книг Делёза, Феликс Гваттари, называл кино «кушеткой для бедных». Кино-сны это шанс перепрожить давно минувшее или почувствовать что-то непривычное. Кино может стать нашим шансом проснуться. Таким же шансом проснуться от призрачной жизни для героя «Истории приведения» стало перепроживание своей и всеобщей истории, их бесконечности и закольцованности, безмолвным созерцателем чего он стал после смерти в автомобильной аварии. И кажется, что вся эта бесконечность времени, ощущаемого благодаря таланту режиссеру как живое, была закольцована своим причудливым образом именно для героя, стояла на службе его пробуждения. Это юнгианцев, в отличии от классических психоаналитиков, может навести на вопрос относительно режиссера сновидений, того, кто стоит за снами и нами - нашей Самости. А на этом глубинном уровне Богов и архетипов наши сны дня и ночи связаны с другими людьми. Как сны в венгерском фильме «О теле и душе», снятся одновременно двоим незнакомым людям, готовя не только путь дневной реализации для каждого из них, но и нежную и трогательную совместную историю.
История человечества, наша совместная история знает и не самые красивые эпизоды. Войны, массовая гибель людей и видов животных, загрязнение экосистем, таков далеко не полный список того, что также объединяет нас. Такие истории, как трансгенерационные травмы, великие настолько, что осознаются и прорабатываются лишь последующими поколениями, будут ещё долго сниться нам во снах и в фильмах. Такие сны тоже хотят быть увиденными и рассказанными. Так по возвращению из ссылки в Сибирь, Софичка, героиня одноименного фильма Зои Коваленко, рассказывает женщинам своей деревни историю, через которую провела её жизнь, но рассказывает она её и молодой себе, выходящей замуж; потерявшей мужа; укрывшей дезертира; сосланной в Сибирь. И молодая Софичка отвечает. Так возникает общение, нужное им обеим. Для одной это способ найти внутри себя поддержку и опору на зрелую свою часть, а для второй, отсутствовавшей дома 20 лет, восстановить связь с утраченным. Это один из сильнейших фильмов про войну последних лет, показанную без единого выстрела. Одних глаз дезертира становится достаточно, чтобы передать весь ужас войны. Но отношение современного человека к природе тоже иногда можно назвать войной.
На этом уровене погружения в бессознательное, как пишет архетипический психолог Стивен Айзенстат в книге «Дримтендинг. Метод исцеления сновидениями», мы выходим за рамки и личного бессознательного, и транскультурных влияний (коллективное бессознательное), и встречаемся с четвертым измерением - мировым бессознательным. Сны на этом уровне уже не являются отражениями только нашей личной природы, но наделены и сущностными свойствами предметов и существ мира. Образы этих снов приходят не только изнутри нас, но и берут начало в мире. Он называет это «Сном мира». При работе с методом «дримтендинг», пройдя через погружение в образы сновидения, распознав все его фигуры, являющие на самом глубинном уровне вместилищами Бога и понаблюдав за происходящим на ландшафтах пространства ожившего сна, автор предлагает задаться, возможно, самым важным вопросом: who’s dreaming this dream? (кто сновидит этот сон?) И это тот же самый вопрос, которым предлагает нам задаться Дэвид Линч в «Твин Пиксе»: «We are like the dreamer who dreams, and then lives inside the dream. But who is the dreamer?» (Мы как сновидец, что сновидит, а после живет во сне. Но кто такой этот сновидец?).
Стивен Айзенстат считает, что мир тоже посылает нам сны. Он делает это ещё и для того, чтобы, будучи осознанным, сообщить о страдании и залечить свои раны. Но также, мир сновидит каждое живое существо, каждое событие, каждое взаимодействие; «всё творение - это мир, видящий во сне самого себя, момент за моментом».
Поэтому наше пробуждение так важно, но состоится ли оно или останется запечатанным в пещере забытых снов, а может, в Чёрном вигваме - зависит не только от режиссера снов, но и от каждого зрителя.
P.S. Подводя итоги киногода, отдельно хочется сказать про фильм «Скорлупа» Олега Колодника, который тоже вписался для меня в контекст мыслей про жизнь как сновидческую реальность. Фильм, построенный как диалог япониста и востоковеда Александра Мещерякова и средневекового японского монаха Кэнко-хоси, касается многих тем, но в том числе и темы одурманенного сном мира и жизни как сна, как некой скорлупы, вылуплению из которой можно эту жизнь и посвятить. У меня есть несколько книг Александра Мещерякова, одна из которых «Записки дачного человека» - в одном ряду с любимыми. Такой лёгкости письма, шутливой мудрости и неугасимому исследовательскому взгляду на жизнь можно позавидовать. Фильм, однако, совсем не лёгок. Как и любое экспериментальное не игровое кино, оно требует внимания и включённости, особой жизненной позиции и готовности. К такому кино нужно созреть. Очень надеюсь, что проделав свой фестивальный путь (фильм только-только из Японии, где предстал перед японским зрителем в Токийском университете) он вернётся в Москву и даст возможность погрузиться в глубокую внутреннюю работу всем тем, кто не поместился в премьерный вечер в кинозал Библиотеки киноискусства им. Эйзенштейна.
1. Твин Пикс: Возвращение / Twin Peaks: The Return. Дэвид Линч
2. Патерсон / Paterson. Джим Джармуш
3. Молчание / Silence. Мартин Скорсезе
4. Софичка. Кира Коваленко
5. Квадрат / The Square. Рубен Эстлунд
6. О теле и душе / Testről és lélekről. Ильдико Эньеди
7. Игра Джералда / Gerald's Game. Майк Фланеган
8. Тельма / Thelma. Йоаким Триер
9. Случай в отеле «Нил Хилтон» / The Nile Hilton Incident. Тарик Салех
10. Кошмар / Der Nachtmahr. Акиз (Ахим Борнак)
11. История призрака / A Ghost Story. Дэвид Лоури
12. Всего лишь конец света / Juste la fin du monde. Ксавье Долан
13. Песня за песней / Song to Song. Теренс Малик
14. Приятных снов / Fai bei sogni. Марко Беллоккьо
15. Женщины ХХ века / 20th Century Women. Майк Миллс
16. Он и Она / Mr & Mme Adelman. Николя Бедос
17. Хорошее время / Good Time. Бен и Джошуа Сэфди
18. Большая маленькая ложь / Big Little Lies. Жан-Марк Валле
19. И горы сдвигаются с места / Shan He Gu Ren. Цзя Чжанкэ
20. Почти семнадцать / The Edge of Seventeen. Келли Фрэмон
21. Колумбус / Columbus. Когонада
22. Очень тёмные времена / Super Dark Times. Кевин Филлипс
23. Кайлийская меланхолия / Lu bian ye can. Би Гань
24. Двуличный любовник / L’amant double. Франсуа Озон
25. Дональд плакал / Donald Cried. Кристофер Аведисьян
26. Скорлупа. Олег Колодник
27. Винер / Weiner. Джош Кригман, Элиз Стайнберг
28. Однажды в Германии / Es war einmal in Deutschland. Сэм Гарбарски
29. После бури / Umi yori mo mada fukaku. Хирокадзу Корээда
30. Пляжные крысы / Beach rats. Элиза Хиттман
Худшие фильмы года:
Мама / Mother! Даррен Арановски
