Путевые заметки Александра Пилипюка о духовном путешествии в Южную Корею, самобытной культуре и месте зарождения уникального духовного пути или вертикального соединения Неба и Земли через соединение горизонтальное.
Совсем пристально всматриваться в путешествие в Корею я начал летом 2024 года, хотя и до этого корейская культура меня привлекала. К-pop, не как музыкальное направление, а как волна корейской культуры в целом, коснулась и меня. Мой вход был через кинематограф, через фильмы Ким Ки Дука. Помню глубокий эффект от вышедших в одном году «Самаритянки» и «Пустого дома», который ни один его фильм ни до, ни после на меня не производил. Их метафоричность и образность заставляли не только погружаться, но и думать. Из-за того, что второго, слишком рационального, в фильмах Ким Ки Дука было либо слишком много, либо слишком мало, остальные фильмы проходили, не задев меня. Каждый год в список сильнейших киновпечатлений года что-то попадает из Кореи, например, «Прошлые жизни» Селин Сон, драма позапрошлого года о необходимости закрывать старые любовные истории, чтобы идти в будущее - пусть корейская лишь формально, так как режиссер живёт и работает в Штатах. Лучшие примеры жанрового кино - криминальные драмы или детективные триллеры - вы точно найдёте в Корее. Идеальный пример - «Воспоминания об убийстве» Пон Джун-хо. Корейские автомобили, корейская музыка, корейская кулинария - так или иначе Корея всегда была где-то рядом. Но именно в большом путешествии на Дальний Восток летом 2024 года, я понял, что путь в Корею начинает воплощение где-то глубоко внутри меня. У меня уже был план, куда ехать и что посмотреть, но там, на Дальнем Востоке, я понял, что ехать нужно обязательно весной, чтобы застать цветение вишни и сливы - застать мимолётное чудо.
Но мы прилетели из заснеженной Москвы и редкие снежинки, таящие, не долетая до земли, нас не пугали. Мы начали знакомство с Кореей с исторического центра Сеула - с площади Кванхвамун, где расположен крупнейший дворец королевской семьи династии Чосон - дворец Кёнбоккун - настоящий музей под открытым небом. Мы послушали рассказ про императорские времена, про нравы знати и строгую жизнь обитателей дворца. Мы и сами примерили одеяния того времени, чтобы ещё глубже погрузиться в культурно-временные воды. Император являл собой волю небес, соединял небесное и мирское, был воплощением божественного - живым символом трансцендентного. Дворец стал проекцией горнего мира на мир земной, его отпечатком, воплощением во плоти. Мы шли двориками мимо дворцовых построек с резными курносыми крышами, расписанными яркими цветами и переходили мостики, отделяющие человеческие пространства от сакральных, но могли лишь представлять, как люди прошлого жили этими мирами как обоюдно реальными. Сегодня корейцы считают это предрассудками, суевериями прошлого. Сакральность геометрии небесного города исчезла вместе с монархией. Во время войны с Японией, корейский император потерял власть. Его не нужно было убивать, потому что власть в те время была от Неба и её утрата также отражала небесное расположение. Народ уже не воспринимал правителя, как дракона, как посланника небес, если он потерял власть. Боги отвернулись от него, связь разомкнулась. На смену ему никто не пришёл и монархия в Корее стала историей, а взгляды людей прошлого на промысл Богов, на сакральное в повседневном - суевериями.
Тем лучше работало наше воображение. Мы гуляли по одному из старейших районов Сеула, деревне Букчон, население которого живёт в отреставрированных традиционных корейских домах ханок, и представляли как во времена династии Чосон дворяне или «янбаны» жили в этих домах с черепичной крышей и системой обогрева ондоль. Как спали на тёплых полах, под которыми проходили желоба для горячего дыма из печи, и не мёрзли, даже когда на вся улица была усыпана снегом. Воображение работало и когда мы гуляли по лавочкам улицы Инса-донг, появившейся около 500 лет назад как место жительства правительственных чиновников. У каждого магазинчика своя история и своя индивидуальность - чайные лавочки или современные галереи вдохнули новую жизнь в старые стены.
В эти дни вся Корея готовится к празднованию дня рождения Будды. Ещё нет толп паломников и туристов, но все буддийские храмы уже украшены сотнями разноцветных фонариков. В Сеуле мы заглянули в храм Чогеса и увидели его фасад, великолепно украшенный традиционными узорами «танчхон». Внутри него - статуи Будды Шакьямуни, Будды Медицины и Будды Амитабхи, особенно любимого корейскими буддистами. Около 60% корейцев являются неверующими. Около 27% составляют протестанты и католики. И лишь 15% - буддисты. Но статистика вещь не только упрямая, но и бездушная - она мало что говорит о бессознательных процессах. Наше путешествие продолжалось, а взгляд устремлялся под покровы цифр.
Возможно, нам повезло, что дожди были не сильными, а ветра, пусть и порывистыми, но обошлись аккуратно с цветением; и всё же, мне приятно думать, что дожди неожиданно для этого времени года стали снегом и мягко легли наземь, не повредив хрупкие цветы. Когда мы ехали в национальный парк Сораксан, по обочинам там и тут белела снежная пыль. Заповедник Сораксан встретил нас горными пиками, наивысший из которых, Тэчхон-бон, возвышается на 1708 метров, и природным великолепием, среди которого были цветущие вишни и сливы. Мы поймали это мгновение, увидели чудо, мимолётность которого символизирует жизнь человека и всё, что с ним случается за этот короткий миг от рождения до смерти. Радости и печали, наслаждение и боль, снег и дождь, зима и лето.
С этого момента дожди закончились и начало возвращаться тепло. Когда мы доехали до деревеньки Абаи, где после Корейской войны поселились северокорейские беженцы, уже выглядывало солнце. Мы гуляли по морскому берегу, по чистому песку, а ветер был с нами мягок и спокоен. Спокойствие - наверное, основное состояние в этом путешествие. Мы никуда не спешили, ни за чем не гнались и просто пропитывались самым естественным состоянием из возможных - состоянием спокойствия. Оно контрастирует с обычным состоянием человека мегаполиса, вечно спешащего и вечно неуспевающего, как контактирует природа с городом. Деревня Абаи, тоже выражает контраст. Она состоит из одноэтажных малюсеньких домиков, тесно прижавшихся друг к другу, а совсем неподалёку возвышаются высотки современного города. И пусть большинство из хижин отданы под кафешки и ресторанчики северокорейской кухни, жизнь в которых кипит, создаётся ощущение двух разных времён, соседствующих рядом, или двух миров, существующих параллельно. Современный город, рядом с деревенькой Абаи - Сокчо, как и любой морской город-порт, знаменит своим рыбным рынком и свежей морской продукцией. Мы походили по рядам, заглянули в кафешки за прилавками и удивлялись отсутствию характерных рыбных запахов и привычных следов разделки. Всё очень чисто, почти стерильно.
Переехав на следующий день в уезд Гапён, мы зашли в Сад утреннего спокойствия, частный дендрарий, разросшийся на 22 тематических сада с более чем пятью тысячами растений, цветов и деревьев. Бродя здесь в тени столетних деревьев, окружённые ароматами магнолий и весенних цветов, мы думали про то, что война с Японией уничтожила большую часть естественной флоры и фауны Кореи. Практически все леса сгорели, не осталось тигров, медведей и волков, многие птицы и насекомые исчезли. Страна полностью засаживалась деревьями вручную. Это отразилось на отношении корейцев к природе и технике безопасности, на которые распространился их, порой кажущийся чрезмерным, педантизм. Мы уехали глубже в природу и поселились буддийском монастыре, в одном из расположившихся на склоне горы. Вокруг леса и горные пики, внизу изгибается тело реки и рассыпается огнями город, а мы уже переоделись в монашеские одежды, приняли правила поведения и дисциплину, и бьём в тяжеленный бронзовый колокол, оглашающий о начале вечерней службы на всю долину, и распространяющий вибрацию во все стороны света, пронзая землю вглубь до самых адских миров и достигая небесных высот. После службы в главном храме монастыря, в котором участвовали и корейцы, для нас отдельно провели церемонию 108 поклонов, очищающую от 108 омрачений ума. Отрекаясь от 108 искушений, мы по бусинке собирали себе чётки для медитаций. Простирание за простиранием, бусинка за бусинкой.
В монастыре мы пожили жизнью монахов. А она достаточно проста. Рано ложишься, рано встаёшь, много работаешь, мало отдыхаешь. В 5 утра мы уже были на утренней службе, а после завтрака делали украшения к дню рождения Будды - мастерили бумажные лотосы, которые позже развесили рядом с колоколом. Его вибрации будут касаться наших лотосов и разносить пожелания, которые мы в них поместили повсюду в мир. Мы прошли чайную церемонию с одним из монахов и расспросили его про путь буддийского монаха и его собственный путь в монашество. Мы смеялись и пили чай вместе с ним, думали про возвращение в город, где невозможна такая простая жизнь. Но город - это наша жизнь, наше путешествие, и мы его продолжаем.
Погостив у монахов, мы переоделись в нашу привычную одежду и вернулись в мир. Нас ждал Чеджу, вулканический остров Богов. До 938 года на острове существовало независимое государство Тамна. Неоднократно остров захватывали иноземцы, пока наконец он не перешёл под корейское управление. Местные жители строили дома из вулканического камня, а крышу покрывали соломой. Они ловили рыбу, выращивали овощи, фрукты и зерновые. Но деятельность человека новых времён, войны и межгосударственные конфликты повлияли на исчезновение диких животных, которые населили остров ещё во время оледенения плейстоцена, когда уровень мирового океана понизился и между островом и материком из воды поднялись сухопутные коридоры. Говорят, что кабанов и оленей снова иногда встречают, а медведи и леопардовые кошки исчезли навсегда. Некоторые животные были завезены на остров человеком. Так здесь поселились лиса, нутрия и бурундук. А татаро-монгольское нашествие, пришедшее и на Чежду, принесло на остров лошадей. Здесь субтропический климат с пролегающим поясом вечнозелёных лесов, большая часть из которых была уничтожена и восстановлена заново. Сегодня Чеджу славится своими мандаринами. На каждый сезон здесь отдельный сорт мандаринов. Урожай собирают круглый год. В центре острова возвышается священная гора - вулкан Халласан - высочайшая горная вершина в Корее. Большую часть времени она затянута облаками, но в дни, когда мы стали гостями на Чеджу, она показала себя.
Мы заехали в расположенную у подножья вулкана Халласан фольклорную деревню Сонгып и увидели, как и сегодня люди живут в традиционных домиках из камня под соломенной крышей. Учитывая уровень комфорта в Корее, традиционная жизнь кажется совсем не практичной. Но жители действительно стараются сохранить традиционный образ жизни и бережно относятся к своему культурному наследию. На лугу Сопчи Кхочжи, растянувшемся перед самым обрывом у моря, мы прогулялись по полю, покрытому жёлтыми цветами рапса и не переставали поражаться великолепным морским пейзажам. Мы вспоминали Курилы, нашу вулканическую островную гряду, поразившую до глубин души, и думали про островную жизнь, окруженную холодными и кристально чистыми, но глубокими и тёмными водами Восточного моря и бессознательного.
На Чеджу мы заглянули в природный заповедник Халлим, в котором потеряли счёт времени, гуляя под красными клёнами, разглядывая миниатюрные шедевры бонсай и причудливые вулканические камни, обточенные морскими волнами - они стали главными экспонатами этого природного музея под открытым небом. В другом растительном уголке - ботаническом саду Ёмиджи мы полюбовались на искусство возведение садов в разных частях нашей планеты: совершенство естественного в корейском, мастерство созерцания в японском, выверенность пропорций во французском и геометрия форм в итальянском. Мы не могли не заглянуть в старейший буддийский храм на острове - храм Кванымса. Существует легенда, что храм существовал на этом месте тысячу лет, но в период гонений на буддизм был разрушен до основания и восстановлен лишь в начале ХХ века. Храм, расположен у подножья вулкана Халласан. Он часто тонет в туманах и это ещё больше придаёт его атмосфере умиротворения и невыразимости глубины.
С острова Чеджу нас ждал самолёт на Пусан, второй по величине город Кореи. Это крупный научный, культурный и образовательный центр. Пусан известен своим кинофестивалем, одним из крупнейших киносмотров не только в Азии, но и в мире. Красивейший киноцентр, в котором проводится фестиваль - с огромной консольной крышей и футуристичным дизайном. Мы прогулялись по «аллее звёзд», состоящей из отпечатков рук самых известных гостей и участников фестиваля - лучших режиссеров, актеров и музыкантов мировой величины. Увидел я отпечатки рук и своих любимых кинодеятелей - режиссеров - Аббаса Кьяростами, Вима Вендерса, Чжана Имоу, Питера Гринуэя, и актеров - Тони Люн Чу Вая, Жанны Моро, Харви Кейтеля и ещё с десятка ключевых фигур в кинематографе.
Пусан - город-порт. Суда всех возможных размеров привозят морепродукты, которыми богаты холодные воды, окружающих Пусан с трёх сторон морей. Мы прогулялись по одному из крупнейших рыбных рынков рядом с портом. Изобилие неимоверное, а стоимость настолько не высока, что порой мы были шокированы, когда слышали ответы торговцев на наши вопросы. Рядом с рынком десятки ресторанчиков, готовых предложить ассортимент блюд из самых диковинных морских жителей. К такому пиршеству нужно подготовиться. Некоторая еда ещё шевелится, сокращается или присасывается десятками присосок к языку. Самые смелые из нас попробовали рыбу фугу. Чтобы иметь право готовить эту ядовитую рыбу, повар должен пройти государственную сертификацию. Наиболее маститые шеф-повара готовят фугу, не полностью удаляя части, содержащие нейротоксин. Дионисийский эффект чувствуется уже через 10 минут после начала трапезы.
Мы поднялись на один из холмов города, в культурную деревню Камчхон. Эта очаровательная деревенька состоит из проулков домов, построенных в виде ступеней лестницы у подножия горы. Дома расположены так плотно друг к другу, что улиц почти нет, а функцию дворов выполняют крыши домов нижних ярусов. Архитектура деревни образует настолько живописную картину, что её часто сравнивают с перуанским Мачу-Пикчу. Мы также сравнивали её с террасовой застройкой деревеньки Масуле, гостями которой мы стали, путешествуя по Ирану. Благодаря своему колориту и художественным особенностям, деревенька Камчхон часто служит местом для съёмок кинолент и телепрограмм. Символом деревни стал маленький принц Сент-Экзюпери, небольшая статуя которого оглядывает деревню, свесив ноги с одного из балкончиков. На фотографию с ним выстраиваются длиннющие очереди. Нам же понравилось особенное отношение жителей деревни к кошкам. Их изображениями покрыта часть домов, а статуи заглядывают в окна и растягиваются под деревьями. Живых кошек и собак на улицах Кореи почти нет. Домашних любимцев не принято выпускать на улицу. Считается, что хозяин должен оградить остальных жителей от проявления их дикой природы, полностью взяв на себя ответственность за своих питомцев.
Под конец дня мы зашли в один из самых красивых буддийских монастырей, которые были в нашем путешествии - Хэдон Ёнгунса. Он построен в 1376 году на восточном побережье Пусана, у самого моря. Во время Японских вторжений в Корею монастырь был сожжён, а после войны началась реконструкция и расширение его храма. В 1974 году монаху Чонаму приснилось, что бодхисаттва сострадания Авалокитешвара летал с драконом в небе над храмом, что стало основанием дать монастырю новое имя - «Хэдон Ёнгунса» - Храм дворца дракона морского бодхисаттвы сострадания.
Когда идёшь к храму по лестнице из 108 ступеней он открывает себя не сразу и лишь частями, постепенно расширяясь на твоих глазах вросшим в скалу Хэмчжи Пави. Мы загадали по желанию в главном храме монастыря, зная о поверье, что он исполняет именно то желание, которое исходит из самого сердца.
Ещё более древний храм ждал нас на следующий день. Один из трёх главных и наиболее сакральных буддийских храмовых комплексов Кореи - монастырь Помоса. Он был построен в 678 году на горе Кымджонсан. Помоса неоднократно уничтожался, перестраивался, реконструировался и расширялся. В географической книге Тонгуннёчжисыннам о происхождении храма Помоса записано следующее: «На вершине горы Кымчжонсан есть колодец и вода в колодце золотая. Золотая рыбка из того колодца села на цветные облака и сошла с неба. Вот почему гора названа Кымсэм (золотой колодец), и храм называется «рыбка с небес». Мы вошли на территорию монастыря через ворота Ильчжумун, безмолвно говорящие, что любой путь в итоге приведёт к просветлению, и тут же попали на буддийскую церемонию. Детский хор пел сутры, прихожане тихо слушали, а вереницы туристических групп сновали по храмовым постройкам.
В Пусане мы поднялись на высочайшую смотровую площадку, расположенную на 101-м этаже одного из небоскрёбов. Город предстал филигранно вписанным в ландшафт меж гор и моря. А я всё никак не мог взять в толк, как люди могут жить в домах на такой высоте? Землю и людей на ней не разглядеть, а облака иногда плывут ниже уровня взгляда. Корейцы очень любят делать в таких местах пол из прозрачного стекла. Ты идёшь по небу, а сбитое с толку тело подаёт совсем непривычные сигналы. Оно не знает, как себя вести в таких условиях. Такой же аттракцион мы обнаружили, гуляя вдоль береговой линии, где меж сосен, скал и путей для миниатюрных электричек пролегла эко-тропа. Стеклянные мостики подвешены над скалами, над пляжем, над бьющими о камни волнами. Человек возвышается над земным и природным, технологии оторвали его от привычных ощущений, от человеческого и телесного, но стал ли он ближе к небу? Раньше самыми высотными постройками были храмы на горных вершинах, в местах, где обитали духи. Духу горы в Корее строят отдельный храмик внутри храмового комплекса, у которого просят заступничества и покровительства, склоняют голову и простираются ниц. Но сегодня небеса пусты, а горы безжизненны в атеистическом обществе; ты возвышаешься над подобными тебе, отрываясь от земли. Человек современности оказывается запертым в одиночестве своих изолированных небесных апартаментов из стекла и стали, попирая ногами мир внизу, но не находя себе и отношений с чем-то выше.
Раньше в Корее символ соединения земли и неба проявлялся через императора. Он воплощал небесное на земле и возносил земное к небу. Вместе с утратой монархии Корея утратила и опору религии. Это ли помогло им пронзить иглами небоскрёбов небо - сказать невозможно. Как невозможно сказать, сделало ли это их менее счастливыми. Известно, что от одиночества и депрессий в Корее страдает множество жителей, а уровень суицидов один из самых высоких в мире. Конечно, можно спорить об объективности уровня счастья населения и возможности его измерения. Те страны, что год из года признаются местами жительства самого счастливого населения, одновременно являются странами с наивысшим показателем потребления антидепрессантов. Это Финляндия, Дания и Исландия. В отличии от них, например, Бутан, где уровень счастья населения стал основной заботой правительства, антидепрессанты повально не употребляет. Но в сравнении с Кореей, в Бутане неверующие составляют менее 1% населения да и монархию, соединяющую небо и землю они удерживают и по сей день. Бутан - демократическая конституционная монархия, где верховная власть принадлежит народу, законодательная - парламенту, а король - глава государства и верховный главнокомандующий. Сохранив монархию, бутанцы удержали связь с символом, что стоит за ним. И там, и там, монарх представлялся в образе дракона. Небеса Бутана и сегодня озаряются его огнем, охраняющим земли и их жителей, а в Корее они оказались пустым обиталищем людей технологического будущего. Одна планета, но два разных мира и два разных неба. Так небо становится зеркалом для человека, а человек зеркалом для неба.
Из Пусана мы отправились в древнюю столицу государства Силла, город Кёнджу. Когда-то это был один из самых процветающих городов Восточной Азии. По дороге нас ждал блистательный памятник древнекорейской архитектуры - буддийский храм Пульгукса, основанный в 528г. Пульгукса можно перевести с корейского как «Храм земли Будды» или «Страна счастья». В нём находятся семь предметов, входящих в список Национальных сокровищ Кореи, в их числе и старинные каменные пагоды Таботхап и Соккатхап, образующие символизм Инь и Ян. Мы зашли в грот Соккурам – пещерный храм, высеченный в граните. Грот расположен на восточной вершине горы Тхохамсан (745м.) и смотрит на Восточное море. Внутри главного зала круглой формы находится большая статуя Будды, настолько тонкой работы, что даже складки на одежде Пробуждённого создают впечатление настоящей окаменелой ткани. Статуя окружена резными панелями с изображениями ботхисаттв, архатов и древнеиндийских богов. Грот был построен для защиты этих статуй от непогоды и ненастий. В архитектуре грота заложен принцип золотого сечения, а открывающийся из него вид позволяет созерцать восход солнца над морем. Уже через пару недель здесь будет не протолкнуться. День рождения Будды привлекает сюда паломников и туристов из всех точек мира.
В Кёнджу мы увидели старинную обсерваторию, считающуюся древнейшей в Азии. Она датирована 632г., но люди наблюдали за звёздным небом и пытались разгадать его тайны задолго до этого. Обсерваторию использовали для предсказаний погоды, соотнесения звёздной карты и процессов на небе с процессами в подлунном мире. Рядом с обсерваторией мы увидели множество гробниц правителей и знати династии Силла. Они были обнаружены в 1973 году и признаны Национальным сокровищем страны. Мы зашли внутрь одной из гробниц - огромного кургана, одного из десятков, раскопанных в округе. Внутри во всех подробностях показано строение курганов и их внутреннее содержание. Великолепные погребальные одеяния правителя и шамана, с древом жизни и рогами на короне потустороннего мира.
Неподалёку от гробниц и обсерватории раскинулся пруд Анапчи, окружённый останками королевского дворца, который сейчас восстанавливают без особой спешки. Мы прогулялись вокруг прудика, представляя, как во времена государства Силла здесь всё было засажено редкими видами деревьев и цветов, и убедились, что при создании пруда были заложены принципы Фэншуй и философского учения Дао, что было крайне важно для людей древности. На это указывает наличие трёх островов на пруду и двенадцати холмов поодаль от него.
Попрощавшись с древней столицей Кёнджу, мы сели на скоростной поезд до Сеула и уже через пару часов были в современной столице. Вместе с нами в Сеул пришёл дождь. Погодные аномалии нас уже не удивляли. Путешествия последних лет научили быть готовым к любым поворотам. Удивлёнными не выглядели и корейцы, при том, что снега с градом в конце апреля они не видели больше ста лет. По корейцам вообще очень сложно понять истинные чувства. Они очень сдержаны, но часто улыбаются. Они отзываются на просьбы и готовы помочь, но держатся отстранённо. И всё-таки фоном много всего транслируется, что-то периодически прорывается из бессознательного через речь и поведение.
Пока шёл дождь, мы заглянули в Музей Антропологии и Национальный музей Кореи. Все музеи в стране бесплатны для всех желающих. Неожиданно, но именно музеи добавили глубины, отразили древность и разветвлённые корни традиции, которую очень сложно почувствовать вне музейных стен. Это и религиозная традиция - уникальная смесь анимизма и буддизма, вытесненная конфуцианством и политическими играми из официального вероисповедания. Несмотря на огромный процент неверующих, подавляющее большинство корейцев соблюдают традиционные правила и отправляют ритуалы, выработанные их далёкими предками. Это касается и традиционных межпоколенческих и межполовых отношений. Семейные праздники и трагедии всё ещё носят традиционные формы. Они кажутся бессознательно принимаемыми как данность, как культуральный фон, в который корейцы вросли. Не уверен, что многие осознанно их соблюдают и не знаю, сколько они продержатся с уходом предыдущих поколений. Целительской традиции, особенно интересующей нас в путешествиях, также касается эта печальная тенденция. В антропологическом музее мы видели древние медицинские тексты, анатомические атласы с энергетическими точками и меридианами. Они написаны на китайском языке, который изначально был в ходу - корейский появился позже. Но корейцы, относящиеся к нынешнему поколению, уверяли нас, что в Китай знания о лечении телесных недугов, пришли из Кореи. Таких заявлений, в которых Корея представляется колыбелью цивилизации, давшей старт чуть ли не всему в мире, мы слышали не мало. Это свойство восточной ментальности в целом, считать себя центром мироздания, осью мира. Мы видели древние географические карты, на которых крупным центром мира был четко прорисованный Китай, Корея и Япония, которых окружали мелкие размытые окраины диких народов, варваров - всего остального человечества. Сегодня в этих заявлениях сложно не услышать политический подтекст пропаганды.
Корея в наши дни, в лице нынешнего поколения, кажется только нащупывает своё место в истории, через поиск места древней истории в себе; ищет дистанцию в отношениях с другими мировыми цивилизациями и своё место на геополитической карте мира. Идеализация Штатов в Корее огромна, но угроза, исходящая от западных ценностей постоянно проскакивает в речи. Корейцы оказались большими традиционалистами. Им чужды либеральные западные ценности, не близка идеология ЛГБТ меньшинств, запрещённая в России, а феминизм представляется демографической угрозой. При этом растёт процент бездетных семей и тех, кто выбирает жизнь в одиночестве. Корейцев это пугает и они обвиняют Европу. Причины трудностей ищутся во вне. Их до сих пор пугает и тень коммунизма. В образе красного врага не распознаются идеологические защиты, навязанные извне. Историческая память даёт сбои. Молодое поколение хочет жить как на западе, но вполне оправданно чувствует себя там чуждым элементом, слишком неустойчивым, чтобы не раствориться в чужой культуре. Опорой может быть только своя родная традиция, культуральные корни, удерживающие от фатального слияния с чуждым. Но страх этого силён и образ врага его объясняет. Красная угроза. Доходит до абсурда: молодое поколение всерьёз считает период, когда японцы держали корейцев в рабстве, когда у нас на Сахалине они практически вручную рыли гроты в скалах и возводили деревни, когда дороги и дома строили на костях тысяч рабов - этот период теперь считается трудовой мобилизацией. Такая историческая память формирует определённое отношение к предыдущим поколениям, делая их страдания и смерти чуть ли не летним лагерем, но перекладывая вину за них на козла отпущения - на искусственно созданный образ красного врага.
Последним мы посмотрели Дворец Чхандоккун. Его строительство началось в 1405 году и продлилось 7 лет. Это второй королевский дворец после главного дворца Кёнбоккун, с которым мы познакомились во второй день нашего путешествия. Расположенный в восточной стороне от Кёнбоккуна, дворец Чхандоккун также назывался Тонгволь (Восточный дворец). Дворцовый комплекс включает в себя общественные павильоны, павильоны для официальных встреч, резиденцию короля и Секретный сад Хувон. Дворец стал последним пристанищем королевского двора Кореи. Последний монарх Кореи — император Сунджон жил здесь вплоть до своей смерти в 1926 году. Чхандоккун во-многом ориентирован на иностранные делегации. Здесь европейская мебель и стулья, на которых корейцы до этого никогда не сидели; парковка для автомобилей и гараж под автопарк. Внешние очертания при этом полностью традиционно корейские. В 1910 году Сунджон подписал Договор о присоединении Кореи к Японии, что положило конец его правлению и монархии в Корее. Династия Чосон, правившая 519 лет, устроившая гонения на буддизм и другие религии, внедрившая конфуцианство в качестве основной религиозной идеологии, пала. Во время японского колониального периода буддизм, христианство и синтоизм были официально признаны в качестве основных религий, а конфуцианство стало философией, регламентирующей социальную жизнь. Японцы пытались насильно прививать религиозность, заставляли ходить в храмы и посещать святыни, но это возымело обратный эффект - религиозная жизнь пришла в упадок. Но расцвело христианство, особенно протестантизм.
Сегодня неверующих в Корее почти 60% населения. Религии в исторической памяти кажутся больше связанными с конфликтами, колониальным прошлым и вторжением варваров, которыми они считали европейцев. В Национальном музее Кореи мы видели каменные стелы, призывавшие убивать всех встреченных европейцев. Европейцы и сегодня кажутся разносчиками болезней, передающихся нетрадиционным путём, распространителями чуждых идеологий. При этом самая распространённая религия - христианство, пришедшее в Корею с европейскими миссионерами. Всё это рождает образ подростка, мечущего между своими и чужаками, родными и инаковыми, традиционным и инновационным. Снобизм и чувство превосходства над иностранцами контрастирует с завистью и подражательством западно-европейской культуре. Контакт с другим очень дистанцированный, отстранённо-холодный, но дружелюбно-вежливый. Корейцы откликаются на любые просьбы о помощи и не оставят в беде. Отсранённость в контакте отражает отсранённость от чувств. Яркое выражение чувств и их демонстрация не приветствуется. Некоторые чувства, как, например, стыд, являются строго порицаемыми. До них нельзя доводить ситуацию, их нельзя чувствовать.
Корея показалась мне тем местом, где соприкосновение Востока и Запада является особенно важным. Да, это не место соприкосновения Неба и Земли, Божественного и Мирского, что обеспечивал император. Символизм, который он собой выражал, лёг в основу государственного флага Кореи. Сегодня Корея занимается не вертикальным, но горизонтальным соединением и оно рождает невероятно интересные и одновременно самобытные проявления культуры - тот самый k-pop - например, уличная кухня, поп-музыка и кинематограф. Возможно, если это соединение прорастёт глубже в культуру и в психологию современных корейцев, если мировой кризис не отбросит Корею назад - к националистическому самосознанию, то в символе соединения противоположностей на флаге страны, будет распознана и горизонтальная грань. А это уникальный путь к вертикальному соединению.
